Или Гладь коня мешком – не будешь ходить пешком.

…До отлёта два часа.

Мы встретились с Ильёй случайно, в аэропорте. Я направлялся с семьёй в недорогой туристический чартер, он – только что вышел с зоны прилёта и тащил за собой пару огромных коробок с надписями по-польски, выискивая глазами грузчиков.

– Илья, здорово! – приветствовал я старого знакомца.

– Там ещё пять штук на транспортёре, давайте их на «выход» и ждите меня. Сейчас машина подойдёт, – наставлял он шустрых шереметьевских носильщиков, одновременно сдавливая мою руку обеими клешнями:

– Привет, сто лет в обед, товарищ корреспондент.

– Как ты, вятский друг? Как твоя скотинка, что мы давеча обсуждали?

Илья, расторопно дав работягам указания, тяжело огрел меня по спине, что, видимо, означало крайнюю степень уважения и приязни. Взглянув на часы, он махнул кому-то вслед, перекрикивая радиоточку:

– Подождите минут пятнадцать…

Обернулся ко мне:

– Знаешь, брат, а ведь скотинку приставы так и не вернули.

– Как же так? И чем сейчас промышляешь?

– Хорошо ты сказал: «промышляешь». В том-то и дело – промышляю. – Илья посмотрел на мозолистые ладони. – Раньше работу работали, трудились, пахали до поту, чтобы дом стоял, да дети были сыты. А теперь… пустоцвет.

– Не томи, что случилось?

– Да что случилось… Горяч почин, да вот остыл – доконала меня нонешняя весна, полностью, мля. Доконала чёрствая-на.

– Подожди-подожди, брат, давай-ка поподробней.

Мы отошли в сторонку, присели за столиком небольшой кафешки. Семейство моё устроилось по соседству. Илья поставил невеликую дорожную поклажу на виду, неподалёку, и удручающе тряхнул головой, свирепо глядя на плотно сжатые кулаки-пудовки:

– Скотинку, брат, я пр…бал – считай, что жизнь под хвост отдал… – начал Илья как обычно не без поэтики, и я почему-то не стал напоминать ему о запрете на матершинку в СМИ.

В этот момент собеседник заканчивал непечатный речитатив о нелюдях-приставах, о власти, приставов этих нанявшей, и о Думе, власть эту возглавляющей:

– Хорош пастух, да токмо протух. …жену с детьми отправил в город, к тройной тётке, пока на ноги вновь не встану, ферму не подниму. Хозяйство – будто война прошла – порядку нет, без жёниных рук почернело всё, и так повсюду. Так же и деревня – впечатление, что вернулись в послевоенное время: разруха, неухоженность, бабы причитают, мужики, из тех что не спились, чешут репу – как выжить.

– Вооот… – Илья задумался, невесело рассматривая суетливо проходящий мимо народ. – Как и говорил тебе раньше, скооперировались с местными, из деловых, создали АО – из «индивидуальных»-то предпринимателей-собственников прогнала нас поганой метлой зараза думская. Закупили новую технику, подлатали старую. – Кивнул в сторону выхода, куда уехали польские коробки: – Вот, запчасти нашли дешёвые для комбайнов, догадайся где? – за границей, кий тебе в Ниццу!

Илья даже пригрозил кому-то наверху своим кулаком с молот величиной, с каждым словом увеличивая громкость:

– Хоть и Китай – говно вопрос, прыщавый нос (я вздрогнул, оглянувшись, – авт.), – но в РФ и таких железок нет; а ежели и есть где – цена ой-ой-ой, не поднять такую цену, ей богу не поднять. …тебе в душу бога мать…

– Такая вот катавасия, – продолжил он: – Едем в Польшу, берём китайские запчасти для белорусских комбайнов, сыплем в землю корейский комбикорм, потом оптом закупаем французское зерно – своё-то сгнило. А то пшено, что не сгнило и за копейки продано прошлым годом, на грёбаной бирже в 2 раза дороже европейского. Хоть европейское и жиденькое совсем, как твой понос. Спасибо щедрому дешёвому ВТО! – а когда всё засеем, вырастим да пожнём, начнётся самое весёлое.

– Что? – я незаметно придвинул диктофон поближе.

– Скажу по секрету, – заговорщицки наклонился Илья: – Мы с дольщиками договорились со знакомыми маклерами, которые плотно мутят с китаёзами… – он вдруг замолчал на секунду, чуть съёжившись, – мимо прошёл полицейский. – …Что они заберут у нас зерно по дорогой цене, но чтобы сделка эта не проходила по бумагам.

– Как это?

– А вот так, солёный шмак… Весь будущий урожай мы как бы не вырастим, а как бы обанкротимся и разоримся. Но с долгами и кредитами рассчитаемся честь по чести – мы же не абы кто, ну не получилось, с кем не бывает? …Ближняя соломка лучше дальнего жмыха. Но зато денежки получим в наличном виде и возможно даже в долларах, – он говорил уже почти шёпотом, осматриваясь округ и зло сверкая глазами:

– Я и жене сказал: лето зиму кормит, до осени подожди, дела поправлю. Снова скотинку заведём, – в его взгляде мелькнуло что-то хитрое, но тёплое.

«Боже мой! В кого ж мы превращаемся?..»

Закрыв лицо руками, представил, как в деревню заезжает дорогой джип, оттуда выходит респектабельный восточный джентльмен и уверенно передаёт угрюмым, чуть пьяненьким от ожидания мужичкам в кирзачах увесистый чёрный дипломат, полный зелёной валюты за несуществующий по документам урожай. Что-то мне сие чертовски сильно напоминало…

– Пока, брат, прорвёмся! – вдохновенно крикнул мне Илья, находящийся в это время у своих огромных коробок с польскими запчастями: – Сытый конь – восемь ног…

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>